Они болтались в чёрной пустоте.
Здесь – в отдалённой точке Лагранжа, скрытая от голубой точки Земли волосатым чудовищем главной звезды Солнечной системы, была подвешена их станция. Ощетинившаяся строительными фермами уродина своими размерами для человеческой космической архитектуры была конструкцией поистине рекордной. Когда-нибудь, лет через сто, когда содержать опустевший скелет космического скитальца посчитают экономически нецелесообразным, его представят в гражданских медиа и откроют для экскурсий.
Но сейчас станция жила. Хотя, брось на неё кто-нибудь взгляд с борта иллюминатора корабля, затерявшегося в дебрях этого квадрата космоса, вряд ли бы он увидел хоть что-то, за что можно зацепиться. Станция была невидимкой – призраком, парящим в гравитационно нейтральных волнах небесных тел Солнечной системы. Покрытая светопоглощающей краской, она и всё, что зарождалось в её чреве, для любого случайного стороннего наблюдателя она была чёрной кляксой на фоне космической черноты.
Строго говоря, названия у их станции не было. Ведь не назовёшь же по-военному утилитарный реестровый номер “Объект-Двадцать Что-То-Там” настоящим именем?
Пранай Рачапалли – энсин из секции навигации, как-то назвал их базу Новой Алабамой.
“Мы застряли в заднице Солнечной – значит, мы в Алабаме!”.
Кристофер не интересовался у молодого офицера откуда он почерпнул обидные, но справедливые знания о культуре Северной Америки. Однако название прижилось не только среди экипажа, но и расползлось по всей станции даже среди инженеров космической верфи, трудящихся здесь уже который месяц.
Новая Алабама! Можно ли придумать что-то более безвкусное?
Тем не менее, жизнь в Новой Алабаме не останавливалась ни на минуту. Даже сквозь тысячетонную обшивку титановых бронепластин ощущался непрерывный гул машинной магии, бурлящей во чреве Новой Алабамы. Станция была на сносях: её потомство – самые новые и технически совершенные корабли в Солнечной Системе требовали вырваться на свободу, оборвать опутавшие их соединительные провода и соединительные леса, раскалить до каления маршевые дюзы, вырвав облако заряженных ионов ксенона.
Но ещё не пора – ещё не время. Даже самому дорогому вину нужно настояться, чтобы стать совершеннее. Но те из них, кто был готов к завершению, низко гудели в предвкушении.

Крис оторвал взгляд от дальней стены капитанского кабинета. Вмонтированные голографические проекторы выводили на неё картинку с внешней обшивки, заменяя иллюминатор. Прайс недолюбливал эту технологию: каким бы совершенным не было изображение, сотканное из паутинки фотонов, человеческий мозг распознает подделку. Полторы тысячи лет эволюции прошли с тех пор, как первые путешественники, замурованные в консервные банки сперва из дерева, а затем – из металла, отправлялись в странствия. Но тяга глядеть в окно – настоящее прозрачное окно, никуда не пропала. Интересно, пропала ли эта привычка у потомков колонистов, заложивших жилища в толщине недр космических булыжников?
Впрочем, в его случае, выбор был не большой: замурованный в самой глубине недр корабля, его кабинет был, пожалуй, местом самым удалённым от обшивки, не говоря о ближайшем настоящем окне – такие имелись на наблюдательных рекреационных палубах. Крис не жаловался. В отличии от крошечных закоулков на предыдущих кораблях, его новый кабинет действительно был кабинетом – полноценной каютой, оборудованной для работы.
За “окном” проплыла крошечная точка транспортного корабля – пузатого гиганта, стыкующегося где-то у противоположного шлюза Новой Алабамы. Разумеется, невооруженным взглядом его было не различить – с такого расстояния он казался крошкой. Однако бортовой компьютер – система, по сравнению с которой машины на иных кораблях выглядят как детские игрушки, заботливо подсвечивал, обводил в рамку и подписывал любой объект, находящийся в поле зрения камеры. Этот транспорт был подписан как “Амазония”. Крис знал этот транспорт – именно он был отмечен в его брифинге на сегодня. Корабль нёс последнее пополнение для экипажа Дюрандаля.

***

Ковальский просканировал протянутый лейтенантом коммуникатор, а затем, проделал ту же процедуру и с самим офицером, направив устройство на него. Ручной сканер думал недолго – дело лейтенанта, полученное от Департамента человеческих ресурсов, уже было загружено в систему корабля. Пара секунд и, сопоставив биометрию просканированного индивидуума с хранящейся независимой базой, устройство утвердительно подмигнуло зелёной надписью “ДОСТУП РАЗРЕШЁН”.
– Всё в порядке, сэр, добро пожаловать на борт Дюрандаля, – старшина повторно козырнул, прежде чем протянуть коммуникатор обратно. – Главный ангар на палубе D9, сэр. Проследуйте туда. Капитан собирается сделать обращение новоприбывшим членам экипажа ровно в 1200. Схема должна появиться на вашем персональном коммуникаторе.
– Или, – добавил Ковальский, положив руку на дверной сканер и вбивая код, – просто следуйте за толпой.

***

Дюрандаль был крупным кораблём, спроектированным с нуля под специфичные нужды военных. Поэтому, в отличии от переоборудованных серийных гражданских суден, внутри он сочетал в себе милитаристский утилитаризм с флотским прагматизмом. Не стеснённые в тоннаже и габаритах корабля, который будет оперировать исключительно в вакууме, конструкторы пошли на уступки главным запросам флотских заказчиков, а именно: быстрому перемещению членов экипажа между палуб. Что сказалось в первую очередь на коридорах, спроектированных непривычно широкими для космического корабля – так, что даже отряд десантников в полной броне не будет тереться плечами.
Последние и составляли бóльшую часть новых членов экипажа. Прибывшие с последним транспортом, несколько взводов пополнения должны были стать последним элементом Миротворческих Сил ООН, которого дожидался корабль перед своим испытательным вояжем, обещавшим стать финальным.

Массивный ангар Дюрандаля своими размерами напоминал трюм полноценного грузового корабля. Впрочем, на массивных размерах сходства заканчивались. Огромные десантные шаттлы, в чьих полых брюхах дожидались своего часа хищные бронемашины, были, пожалуй, главной достопримечательностью. На десятки метров возвышающиеся над головами, они казались настолько огромными, что складывалось ощущение, будто весь корабль строили вокруг них. Крошечные лёгкие шаттлы на несколько человек, ремонтные и разведывательные зонды, десятки неуправляемых машин всевозможного назначения, лёгкий наземный транспорт, не говоря о сотнях контейнеров с цифровыми пометками – все они с легкостью помещались в желудке космического кашалота.
Сейчас же, возле погрузочной площадки одного из шаттлов, группе новоприбывших десантников и офицеров член экипажа с нашивками старшины и перекрещенными серебряными якорьками боцмана, проводил финальный инструктаж.
– … станции и схемы – на ваших коммуникаторах. Инструктажем десанта займётся лично майор…
Боцман не успел договорить, как был прерван громким басом, раскатившемся по всему ангару:
– Капитан на палубе!
Кристофер, в окружении своих офицеров, вплыл в помещение. Облачённый в стандартный рабочий комбинезон с едва заметной звездой на предплечьях и четырьмя полосками на рукавах, он излучал ауру уверенности, на которую был способен только командующий корабля. В отличии от большинства членов экипажа, Прайс легко перемещался в невесомости даже без использования магнитных подошв. Пара десятилетий опыта службы на кораблях, не заменит поколений, проведённых в условиях малой гравитации, однако даст достаточный опыт и сноровку для комфортного обитания в таких условиях.
Прайс лениво отсалютовал техникам ангара, которые привычно вернулись к своей работе, и поравнялся с группой новичков.
– Дамы. Господа, – сложив руки за спину, кивнул он, – моё имя – Кристофер Прайс. Я – командующий офицер этого корабля, а значит – и ваш, до завершения предстоящего тура. Мой первый офицер – коммандер Элизабет Маклахлан и командующий контингента десантников – майор де Рейес.
Офицеры, стоящие по обе стороны от Прайса кивнули.
– Адмиралтейство требует от нас вылета как можно скорее. Поэтому в ближайшие пару недель нас ожидает череда учений всех станций корабля, а подчинённых мистера де Рейеса – серия учебных высадок при содействии участков космоверфи, к которой мы пристыкованы. Новое назначение должно было быть для вас внезапным, но каждого из вас адмиралтейство характеризовало как профессионалов, поэтому я ожидаю быстрой адаптации.
Прайс обвёл глазами собравшихся и в последний раз кивнул.
– Добро пожаловать на Дюрандаль.

***

– Лейтенант Андерсон.
Прайс покинул новобранцев, с которыми продолжили работу Маклахлан и де Рейес, и выцедил из группы десантников того, кого искал. На сегодня остался последний брифинг.
– Пройдитесь со мной.